У памятника, стоящего в сквере на Арсенальной улице, сегодня, 12 апреля, очередной день рожденья – 54 года. Навсегда молодой человек во френче и галифе, стоит, отставив ногу, смотрит безучастно в пространство. В связи с датой, которую никто не заметит, хотелось бы рассказать об этом человеке немногое известное.
…94 года назад где-то в пригороде Бугульмы 18-летний парень, ровесник века, глядя на подходящих преследователей, поднёс к виску тяжёлый револьвер и последней оставшейся пулей поставил точку своему земному существованию.
Возможно, незадолго до этого он думал, что вот, мол, как странно получилось, жил себе в Петрограде на Безбородкинском проспекте, а теперь сижу здесь, в Татарстане, в глуши, на излёте десятого октябрьского дня. Хотя нет, едва ли – он же сам сюда пришёл, по доброй воле, во имя Высшей Идеи. Скорее всего, юный комиссар думал о соратниках из 235-го Невельского полка, чей отход остался прикрывать. Это были не просто товарищи, а земляки – такие же ребята с Выборгской стороны, добровольцами прошедшие от Казани до Самары и далее до Бугульмы.
Пулемётная команда 235-го Невельского стрелкового полка 27-й стрелковой дивизии РККА.
Кондратьева в полку уважали: успел показать себя настоящим лидером, в начале сражений одним из первых врывался на вражеские позиции. Как-то раз, оказавшись в кольце казаков, принял на себя основной удар, дав товарищам уйти – а через полчаса, отчаянно отстреливаясь, был уже у своих. В другой раз при отступлении красных исчез и появился в лагере ночью, когда его уже считали погибшим. На темнеющем горизонте проступил чёрный силуэт: Кондратьев тащил трофейный пулемёт.
8 октября была взята Самара, и в одном из боёв Александр получил тяжёлое ранение, но, несмотря на это, 10-го числа пошёл с товарищами в разведку, которая оказалась для него последней. Пулемётом он прикрыл отступление товарищей и уже у кромки леса был ранен в ногу. Ослабев от потери крови и теряя сознание, Кондратьев смог, по рассказам соратников, убить до десяти нападавших, а последнюю пулю пустил в себя.
Об этом я прочитал в рассказе тёзки комиссара, агитатора А. Кондратьева, напечатанном в 1951 году в февральском номере «Сталинца» – газеты Металлического завода им. И.В. Сталина. Легко рвущаяся хрупкая бумага, истончившаяся и пожелтевшая, с детства знакомый запах старой газеты… От себя добавлю, что барабан бельгийского револьвера, взятого на вооружение красноармейцами, рассчитан на семь патронов. Минус один для себя – уже шесть. То есть сначала был пулемёт, потом в дело пошёл наган.
Когда стало известно о гибели Кондратьева, полк буквально вскипел – и превосходившие числом колчаковцы не смогли противиться отчаянному натиску. Красные отбили тело своего комиссара, так что Александру всё-таки удалось в каком-то смысле вернуться домой: он погребён на Богословском кладбище, как раз в конце Безбородкинского проспекта, который в декабре того же 1918-го был назван в его честь – Кондратьевским. Потом, в 1924-м, правда, хотели ещё раз переименовать – назвать проспектом Пролетарского протеста, но, видно, руки не дошли.
Справочники сообщают, что на доме №1 по проспекту была установлена мраморная табличка с информацией о том, кто такой Александр Александрович Кондратьев. Саше был знаком этот симпатичный доходный дом, украшенный полихромной облицовкой: его построили в 1906-м по заказу купца второй гильдии Александра Ивановича Пшонкина, приехавшего сюда из Ярославля и владевшего несколькими домами на проспекте. Возможно, табличка и располагалась там изначально, но сейчас она висит на доме №14. Информацию о переносе я не нашёл. Странно, что о нахождении таблички на доме №1 сообщается везде и всюду, на всех ресурсах.
Кстати, у 14-го дома, построенного в 1900-м и до революции принадлежавшего шведской семье Лидваль, есть своя история, связанная с «буревестником революции». Здесь в 1915-16 годах по инициативе Горького было открыто отделение рабочего университета, проходили собрания большевиков, работала нелегальная типография. Не исключено, что и Кондратьев участвовал во всех этих мероприятиях.
Революцию делали молодые. Я как-то просматривал биографии и поражался: комиссары, руководители молодёжных союзов, секретари парткомов – многим по 16-19 лет. Одни попадали под пулю, другие буквально сгорали от перегрузки. Тот же Кондратьев принимал самое деятельное участие в общественной жизни: работал в милиции, был инструктором военного обучения в Полюстровском подрайоне Выборгской стороны. А в 1917-м вместе с Николаем Фокиным, учеником ткача Сампсониевской мануфактуры, организовал Социалистический союз рабочей молодёжи на Выборгской стороне.
Фокину, кстати, тогда не было ещё и 15 лет, но жил он буквально на износ – и ушёл из жизни в 20 лет, от скарлатины. Его имя на карте города, данное Сампсониевской набережной, впоследствии исчезло в череде переименований и смещения границ. Что ж, многие его соратники вообще ушли безымянно. В этом смысле, конечно, Кондратьеву повезло больше других – за ним посмертно остались мемориальная табличка, переименованный проспект, памятник и орден Красного Знамени.
Есть странные памятники, поставленные людям, информация о которых сохранилась в лучшем случае на уровне нескольких стандартных строчек. К этим памятникам не приносят цветы, территорию возле них убирают редко. Пыль вперемешку с едким дыханием автотрасс настолько впитывается в складки бронзовых одежд, что не всякий дождь может её смыть. И только изредка какой-нибудь прохожий подойдёт, прочитает табличку, пожмёт плечами и пойдёт дальше.
Таков и памятник Саше Кондратьеву, открытый 54 года назад – 12-го (по некоторым данным – 13-го) апреля 1958-го. Идут годы, стоит двухметровый чубатый паренёк, отставив ногу, не двигаясь, смотрит безучастно в пространство, сквозь деревья. Странный памятник, честное слово.
Слышал недавно на автобусной остановке, несколько студентов обсуждали, кто такой Кондратьев, в честь которого назван проспект. Долго хихикали, в результате сошлись на том, что это кто-то из революционеров. А что, угадали.
Мечтали, друг мой, тогда на лодке той
пройти с тобой вокруг света,
но мечты разлетелись, наши мечты…
И стали мы строить целый корабль!