Сделаю здесь перепост без изменения о двух интересных памятниках.

Родовой тур. Часть 10 
Воронежская область, Новоусманский район
1 сентября 2019

Деревня Андреевка, куда мы ездили, чтобы осмотреть остатки бывшей земской школы, которой заведовала прабабушка моей жены, является тупиковой. Дорога в нее лежит через пос. Трудовое. Возвращаясь мы заметили недалеко от дороги какой-то странный памятник.

Подойдя поближе я ахнул: да это же Феликс Эдмундович Дзержинский, пригревший беспризорника.

Уже дома мы выяснили, что здесь до сих пор размещается совхоз им. Дзержинского. Но почему именно Дзержинского, выяснить не удалось.

Уникальность памятника ещё и в том, что его используют как воинский мемориал со списком павших земляков в Великую Отечественную войну.

Уже дома мы углубились в историю поселка Трудовое и узнали кое-что интересное. Название Трудовое существовало ещё в 19 веке. Тогда это было село, но в просторечии оно имело другое название — Емпелево (Емпелевка), по имени первой владелицы, помещицы М. Н. Гемпель.

В 1890 году здесь снял в аренду участок земли с усадьбой известный в конце 19 века писатель Александр Иванович Эртель. В лучшем произведении А. И. Эртеля — романе "Гарденины, их дворня, приверженцы и враги" содержатся яркие зарисовки из жизни помещиков и крестьян Воронежской губернии конца 19 в. Именем Эртеля названа одна из улиц Воронежа и поселок (хутор) в Верхнехавском районе Воронежской области. И уж если и стоять памятнику в посёлке Трудовом, то вовсе не Дзержинскому, а писателю Эртелю.

Эртель Александр Иванович (1855-1908)

1891 год был неурожайный и в стране разразился страшный голод. Видя безысходность бедствующих крестьян А. И. Эртель учредил благотворительное Макарьевское попечительство (село Макарье было центром прихода, в которое входило и село Трудовое) для организации помощи голодающим. Через московскую прессу он обратился о сборе средств. Всего было собрано 16,5 тысяч рублей (для сравнения, в те годы месячная зарплата рабочих была около 10 руб.). Такая крупная сумма позволила не только спасти многих местных крестьян от неминуемой гибели (в Макарьевский приход входило 7 селений, в которых проживало более 1600 человек), но и расширить помощь за пределы прихода (помощь была оказана также крестьянам более 28 других сел и деревень).

Центральной формой помощи была бесплатная выдача чистой ржаной и пшеничной муки. "В самую жестокую бескормицу одно лицо, пожелавшее остаться неизвестным, сделало крупное пожертвование на покупку сена и ячменя; к открытию полевых работ оно же дало денег на покупку лошадей и на семена картофеля", — рассказывал Эртель. В семи селениях были открыты бесплатные столовые с горячей пищей ("чтобы пообедать в наших столовых шли в Емпелево и Макарье иногда за 15-20 верст").

Деятельность писателя имела не только доброжелателей. Эртель писал: "Одно время в окрестности возникли слухи, что я — "антихрист"; эти слухи распускались озлобленными кулаками. Священник Алексей Взоров из с. Углянца нашел возможным подтверждать такую нелепость, на что у меня имеются едва ли не юридические доказательства. Ещё священник о. Петр, из М. Приваловки, внушал крестьянам, что я и А.В. Погожева — люди безбожные и опасные, которых всячески надо остерегаться, хотя есть от нас и можно… Другие, столь диких нелепостей не говорили, но напирали на то, что я "балую крестьян", что они "никого знать не хотят, кроме меня", что своею чрезвычайною помощью и обильными нормами в столовых я подрываю авторитет земских начальников, духовенства и землевладельцев, — одним словом, все отрицаю: "законы, совесть, веру!.."

Подробный отчёт Эртеля о деятельности Макарьевского попечительства в 1891-1892 гг. был опубликован в январе 1893 г. в журнале "Русская мысль". В заключении Александр Иванович рассказал "о предприятии, которое представлялось нам необходимым продолжением попечительской деятельности, самою прочною и целесообразною помощью. Это предприятие — школа. В Макарьевском приходе никогда не было не только земской народной школы, но и сколько-нибудь сносной школы грамотности".

"Обстоятельства чрезвычайно благоприятствовали нашим планам, — продолжал Эртель. — В декабре 1891 г. я узнал о завещании И.И. Маслова. Тотчас же один мой московский приятель отправился к его душеприказчику С.М. Третьякову, объяснил ему положение с. Макарья с деревнями и спросил, не даст ли он 10 000 руб. на школу."

Третьяков Сергей Михайлович (1834-1892)

"С.М. ответил, что первое условие для получения денег — уже готовое школьное здание или особые средства на него. Такой ответ был сообщен В.А. Морозовой; В.А. поехала к г. Третьякову и заявила ему, что здание будет выстроено на ее счет, и что если он даст обещание к осени обеспечить макарьевскую школу десятью тысячами из капитала И.И. Маслова, она немедленно вышлет деньги для постройки. С.М. Третьяков дал такое обещание и в половине февраля я получил от В.А. первую тысячу рублей. Крестьяне единодушно, включая и кулаков, отвели 1200 кв. саж. превосходной усадьбы. План школы был составлен по соображениям школьной гигиены, рисунки классной мебели — по известной таблице Ф.Ф. Эрисмана. Раннею весной был выписан сухой и чистый сосновый лес с орловско-витебской ж.д., закуплены другие строительные материалы, наняты мастеровые… В июне здание вчерне было готово, высокое, светлое, на каменном фундаменте, крытое железом, с двумя классами, рассчитанными на 120 человек, с особыми комнатами для библиотеки и двух учителей, с просторной кухней и прихожими, с кафельными печами из огнеупорного кирпича и камином для вентиляции клозета. Стены были поставлены на войлоке, в 3-х аршинные окна врезано отличное стекло, все металлические вещи употреблялись массивные и по преимуществу из меди. Длина здания определилась в 33 арш. и ширина — 16 арш.

В это время С.М. Третьяков внезапно умер, не оставив никаких распоряжений о макарьевской школе… Здание достроено. Стоило оно, с надворными постройками и класской мебелью, 4713 р. 78 к. Из них В.А. Морозова пожертвовала 3300 и С.В. Алексеев 1300 р. Теперь в нем живет сторож, топит печи, сметает пыль и воюет с сугробами вокруг подъезда и на дворе. Что делать с этим красивым, теплым и светлым домом, — я не знаю. Наводились справки о масловском капитале, — ответы получены сбивчивые, смутные и, во всяком случае, мало внушающие надежду. Кажется, этому капиталу угрожает изнурительная канцелярская волокита… Но если и настанет конец волоките, макарьевская школа все же может остаться без обещанных 10000 р. Потому что кто обещал? С.М. Третьяков. Кто принял на себя удовлетворить это обещание? По-видимому, никто. Вот в таком грустном и отчасти даже неправдоподобном положении находится теперь наше предприятие. Право, приходится верить в какую-то зловещую иронию судьбы над нашим несчастным захолустьем." (А. Эртель. С-цо Емплево, Воронежского уезда. 16 дек. 1892 г.)

Вот на такой грустной ноте закончил своё повествование Александр Иванович Эртель.

Кто такой Маслов И.И.? Маслов Иван Ильич (1817-1891) — это управляющий Московской удельной конторой, многолетний друг Ивана Тургенева, сосед Третьякова.  Сергей Михайлович Третьяков — крупный московский меценат, брат знаменитого Павла Третьякова. Третьяковская галерея, которую они основали, первоначально была имени Павла и Сергея Третьяковых. В 1877-1882 г. С.М. Третьяков был московским городским головой.  Морозова В. А. — знаменитая московская меценатка, происходит из семьи крупных текстильных фабрикантов Хлудовых, владела Тверской мануфактурой, известным особняком на Воздвиженке.

Морозова Варвара Алексеевна (1848-1917)

Алексеев С. В. — отец К.С. Станиславского, владел крупнейшей в России золотоканительной фабрикой, а также табачной фабрикой М.И. Бостанджогло. Между прочим, сестра Станиславского, по совету Эртеля, купила имение в Никольском, недалеко от Макарья.

Алексеев Сергей Владимирович (1836-1893)

Что же было дальше?

Вот что писал в 1985 г. В. Кузнецов в предисловии к роману Эртеля "Гарденины":
"Общественным заботам он умел отдаваться до самозабвения. Для спасения крестьянских жизней Эртель влез в долги (десять тысяч рублей), и, чтобы как-то выпутаться из них и обеспечить семью, он вынужден был в 1896 году занять место управляющего имением Хлудовых в Моршанском уезде Тамбовской губернии, позже Пашкова и других чужих владений."

Вот и выплыли эти 10 тысяч. Видимо, А.И. Эртель так и не получил обещанные покойным Третьяковым средства и решил на свой страх и риск занять эти деньги, чтобы выйти из положения. Таким образом, школа в Макарье резко повлияла на судьбу самого Эртеля. Он вынужден был бросить писательство и наняться управляющим, чтобы полученных средств хватало не только на жизнь, но и на покрытие долга.

После появления капитала дела организации школы пошли в гору. Эртель стал попечителем школы. Предметом особых стараний писателя была библиотека. В конце 1894 г. в село был доставлен багаж, содержащий 273 суворинских издания. Еще раньше литературу из своей знаменитой биографической серии прислал издатель Ф. Ф. Павленков.

Павленков Флорентий Федорович (1839-1900)

В комплектовании макарьевской народной библиотеки участвовали писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк, который в 1894 г. бывал в в Трудовом в гостях у Эртеля, издатели В. Г. Чертков и М. И. Водовозова.

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (1852-1912)

В качестве учителя в Макарье был приглашен опытный земский учитель 50-летний Михаил Васильевич Гонорский, который уже более 30 лет посвятил школе. Об этом удивительном человеке, который в юности "пошёл в народ" и так в нём и остался, и пойдет наше дальнейшее повествование.

А пока перенесемся в само Макарье. Вот так выглядела школа, основанная Александром Ивановичем Эртелем. В 1919 году в ней размещался штаб Конного корпуса Буденного.

Теперь обратимся к воспоминаниям жёниной бабушки, мама которой, как мы рассказали раньше, в 1917-1919 гг. работала учителем в Андреевке, расположенной по соседству с Трудовым. В Макарье всей семьей они ездили "говеть".

"Макарье стояло на дороге в Воронеж. Это было довольно большое торговое село, через которое проходил тракт, протекала небольшая река. Дома в Макарьем добротные, усадьбы все в зелени. Земская школа стояла на большой площади, через которую и шел тракт. Та сторона площади, на которой стояло здание школы, была удалена от дороги и замыкала собою угол, в котором стояла небольшая церковка [Казанская], очень древняя. Эта деревянная постройка потемнела от времени, но держалась крепко. Внутри помещалось не так много народа, но служения здесь проходили аккуратно и прихожанам нравились — батюшка был больно уж благообразен и певуч. Кирпичное здание [на самом деле, только фундамент кирпичный], в котором помещалась школа, подавляло церковь своими размерами."

Вот как выглядели церквушка и школа в 1964 г.

"Это было вытянутое вдоль линии площади здание одноэтажное с рядом высоких окон по фасаду. Перед ним, отгораживая от площади, стоял штакетник, за которым виднелись клумбы с цветами. Посреди фасада красовалась большая, крашенная коричневой краской дверь. Сразу же за зданием школы начинался после небольшого дворика сад. Не в пример садам у других сельских школ, сад у Макарьевской школы имел вид культурного парка с аллеями, высаженными рядами деревьями, по аллеям, усыпанным песочком, стояли скамейки, имелась в центре сада беседка, украшенная хитроумной резьбой, Были в саду места, специально выделенные для опытных посадок и посевов, которыми занимались ученики под руководством учителя Михаила Васильевича Гонорского. Это был колоритный человек. Он посвятил всю свою жизнь деятельности земского учителя, в гуще народа, работал в Макарьем уже чуть не полвека [на самом деле, в самом Макарье около 16 лет], местные бородачи и зеленая молодежь все вышли из-под его руки, доброй, заботливой. Любил свое дело и очень любил людей этот член партии эсеров, пошедший "в народ" ради народа. Блестящий педагог, он пользовался глубоким уважением крестьян, его знали по всей губернии, у него учились, спрашивали совета."

Учитель Гонорский умер во время урока. "По его завещанию похоронили Гонорского в созданном им же совместно с учениками парке за школой, выбрав для этого прекрасный, уютный уголок в стороне от аллеи на зеленой полянке."

"Вот в этом уютном уголке парка или сада, как его назвать, возле школы дети усаживались, гуляли, играли, пока бабушка "говела", молилась в церкви, стоявшей недалеко от этого уголка сада. Да и сама деревянная церковка весьма уютно располагалась на зеленой лужайке за оградой сада, и тоже в уголке, образованном одной стороной ограды сада, одной боковиной штакетника, окружавшего здание школы и каким-то закоулком на площади. Дни во время "говения" стояли весенние, предпасхальные, солнышко обычно начинало набирать уже силу, и сидеть на могилке возле черного мраморного памятника, читать золотые буквы, что то свое делать детям было очень интересно и приятно. Школа в эти дни пустовала, дети были распущены на пасхальные каникулы, парк тоже был пуст, в нем поднималась травка, распускались почки, вылезали из земли ранние цветы, воздух был чудесный — словом, сидеть здесь и гулять по ближайшим дорожкам или аллейкам парка было замечательно."

Ни церковь, ни эртелевская школа в Макарье не сохранились. Но есть новая школа.

На месте деревянного храма стоит вот такая оригинальная часовенка

Рядом в траве промелькнула трёхцветная кошка

Бывший школьный парк превратился в сельский погост

Мы не сразу смогли найти среди кустов и деревьев памятник Гонорскому. По воспоминаниям Александры Линчевской учителя Михаила Васильевича Гонорского знал Пётр Яковлевич Ефремов, прадед жены, который также работал земским учителем на воронежской земле.

Памятник восстановили в декабре 2010 года

Это единственный памятник учителю в Воронежской области. Нам известно ещё два памятника учителю в Тверской области, но они не именные.

Возможно, это самый первый памятник учителю в России, построенный на народные средства. Своим небольшим вкладом в сооружении этого памятника участвовала и прабабушка моей жены.

А так памятник выглядел в 1964 г. Так он, видимо, выглядел и год назад, до восстановления.

Далее наш путь лежит в Забугорье, судьба местной земской школы хоть и печальная, но очень любопытная.